Читать книгу "Прах и камень  - Эрика Адамс"

– А Невесты есть везде? – я всё же задаю вопрос, интересующий меня.

– На пограничье, – отвечает он, и тут же поспешно добавляет, – то есть везде.

– И всюду является Он? – с сомнением спрашиваю я.

– Не в одно и то же время, насколько я могу судить, – Вэ’рк хмурится, и я понимаю, что тема ему неприятна, потому стараюсь запретить себе думать об участи невест хотя бы в такие моменты.

Мне довольно легко это удаётся, и я постепенно начинаю разговаривать, замечая, как внимательно меня слушает Вэ’рк, не из чистой вежливости, но с искренним участием. Проблема только в том, что все темы, знакомые мне, рано или поздно упираются в то, кто я есть. Их не избежать, так же как не отнять того, что начертано на моём лице в виде знаков, потому я в итоге просто замолкаю, слушая звуки окружающего леса.

– Ты невероятная девушка, – произносит Вэ’рк, наклоняясь ко мне, сокращая расстояние между нашими лицами. И в этот раз я уже не шарахаюсь испуганно в сторону, а жду его движения, подставляя лицо вверх, млея от восторга, когда он нежно касается губ, проводит по ним своими губами и обхватывает голову сзади одной рукой, запуская пальцы в густые волосы. Его касания медлительны и осторожны, наполняют меня томлением и сладким ожиданием чего-то большего, чем просто прикосновение его губ, сплетённых с моими и дыханием в едином ритме. Поцелуй мягок, а мои губы ласкаются сами по себе, так, словно знают, что нужно делать гораздо лучше меня. И судя по ответной дрожи и усиливающимся объятиям, Вэ’рк тоже испытывает наслаждение от близости.

Осторожное касание его языка, скользнувшего внутрь моего рта, заставляет изумиться всего на мгновение, а после робко потянуться в ответ, чувствуя кисловатый привкус ягод, оставшийся у него во рту. Движения языка и губ становятся всё настойчивее, заражая ответной страстью, и вскоре я беззастенчиво тяну Вэ’рка за шею на себя, желая, чтобы поцелуй стал ещё глубже, а ощущения острее, чем есть сейчас. Вэ’рк охотно поддаётся зову, шумно выдыхая, и своим телом, притиснутым к моему, вынуждает меня опуститься полностью на нагретый солнцем камень. Его руки хозяйничают с завязками на самом верху моего платья, проворно расшнуровывая их и оголяя грудь. На мгновение Вэ’рк отстраняется и перехватывает мои руки, стремящиеся прикрыть наготу.

– Нет, – восхищённо шепчет он, удерживая мои запястья, лаская жарким взором грудь, – у тебя такая светлая кожа, словно ты вовсе не бываешь на солнце. Хотя вот оно здесь…

Его пальцы касаются шеи и спускаются ниже, пробегаясь по коже, заставляя её покрываться мурашками, и осторожно обводит тёмные вершины сосков, устремлённые острыми пиками прямо в вверх, в распахнутое голубое небо. Вэ’рк медлит, неторопливо прохаживается пальцами обеих рук по груди, то едва касаясь её кожи, то сжимая грудь в крупных ладонях, заставляя каждый раз вздрагивать и наполняться сладким предвкушением, расходящимся по всему телу. И я не знаю, отчего на самом деле мне становится жарко: от касаний ли его рук или от жарких лучей солнца, вторящих мужской ласке, которая не прекращается, а становится всё откровеннее и грубее.

Вэ’рк уже жадно стискивает обе груди руками и приникает ртом, накрывая горячим языком вершины, увлажняя их и мягко втягивая поочерёдно. Изощрённая пытка удовольствием, неизведанным до сих пор, исторгается стоном из моего рта, а в ответ Вэ’рк начинает ещё сильнее и быстрее ласкать мою грудь губами и языком, изредка пуская в ход зубы. Я не в силах сдерживаться и обхватываю его за крепкую шею руками, притискивая к себе ещё ближе, и выгибаюсь всем телом навстречу, чувствуя, как меня охватывают волны, набегающие одна за другой, а где-то внизу томная пульсация усиливает наслаждение, в ожидании чего-то неизбежного.

Моим стонам вторят приглушённые стоны Вэ’рка, ещё яростнее впивающегося в мою грудь. Он, словно одержимый жаждой, затягивает тёмную вершину в рот, ударяя по ней языком, а рукой мнёт до боли другую грудь. Негромкий вскрик рождается среди жарких стонов и томных вздохов, проносясь над нами, когда удовольствие достигает своего края и накрывает меня с головой, вдавливая в твёрдую поверхность камня. Моё тело мелко дрожит от неги, а затуманенное сознание лишь краешком улавливает движение Вэ’рка, обнажающего свою плоть и двигающего по ней рукой. Он не отстраняется от меня, а всё ещё целует грудь, не сдерживая гортанных стонов, и через пару мгновений на мои ноги выплёскивается его семя, вязкое, стекающее по боковой поверхности коленки. Вэ’рк мягко целует губы и проводит пальцем по треугольникам на моём лице:

– Если бы ты не была Его невестой…

Я поднимаюсь и затягиваю шнуровку на верху платья, движения рук всё ещё медленны и полны лени, а сердце внутри бьётся чаще, чем обычно.

– И что было бы тогда?

– Стала бы моей наречённой, – Вэ’рк пучком сухой травы отирает кожу на моей ноге и смотрит улыбаясь.

– Не думаю, что ты, вообще, заметил бы меня тогда.

– Ошибаешься. Такую, как ты сложно не заметить… Многие мужчины засматриваются на тебя. Даже когда ты была ещё ребёнком, многих уже волновало то, как ты расцветёшь в положенный срок…

Я смущена и одновременно довольна его похвалой.

– Даже если бы всё сложилось иначе… Бедняки неровня такому, как ты. Так не положено.

– Я изменю существующий порядок вещей, – решительно произносит Вэ’рк. И мне верится, что так оно и будет. Мне отчаянно хочется верить в это, и я позволяю слабой вере пустить свои ростки где-то в глубине.

Глава 7

Видеться с Вэ'рком часто не позволяло благоразумие. Нам приходилось быть осторожными и каждый раз договариваться о новом месте встречи, чтобы не привлекать лишнего внимания. Мы прятались от любопытных глаз посторонних, а когда случайно виделись в пределах селения, церемонно здоровались и расходились в разные стороны, унося с собой в сердце столь желанный образ тихо-тихо, заперев сладостные воспоминания об очередной встрече внутри себя, позволяя согревать им постылые однообразные дни. После очередного взлёта на пик наслаждения накатывало осознание того, что принадлежать друг другу полностью мы так и не сможем, отдаться и принимать так сильно, как только возможно, было для нас под запретом. И всё, что мы могли, это ласкаться губами и языком, ублажать разгорячённую плоть скольжением пальцев. Принимать это как данность и не сметь желать большего.

Поневоле уныние накатывало само по себе: тешить себя иллюзией счастья и знать, что иному не суждено сбыться. Слова Вевеи о том, что не стоит соблазняться картинами напрасных надежд в какой-то мере оказались пророческими. Они разъедали нутро своей горькой правдой, и я начинала проникаться каким-то ядом, отравляющим меня, обидой на тех, кому выпала иная доля, чем мне. Я смотрела на самую нищую семью, прозябающую в грязи, живущую впроголодь, и была бы рада поменяться с ними местами. Но всё, что я могла, это только мечтать и строить картины иного будущего только в своём воображении, а после натягивать на лицо выражение смиренной Невесты, терпеливо дожидающейся своего наречённого, который не торопился с появлением.